Судя по описанным в дневниках Гурго и Маршана симптомам, в один прием был отравлен мышьяком Чиприани. Этот корсиканец был преданным тайным агентом Наполеона. Вероятно, ему было поручено заняться поисками отравителя, и, возможно, Чиприани удалось напасть на след.
Он был всего лишь слуга, и вскрытия тела не производилось. Во время путешествия на остров Святой Елены леди Мэбел Балькомб-Брукс сделала поразившее ее открытие: могила Чиприани с протестантского кладбища исчезла вместе с надгробным камнем. Она была пуста! Ею же было установлено, что в книге гражданских актов острова граф Монтолон «забыл» зарегистрировать факт его смерти. Возникает вопрос: кому и зачем понадобился покойник?
Причина исчезновения могилы Чиприани, видимо, кроется в том, что в 30 х годах прошлого века распространился слух, будто тело Наполеона тайно увезено в Англию и анонимно захоронено в часовне Вестминстерского аббатства, а вместо императора в его гроб положили несчастного Чиприани, который был очень похож на него. Возможно, для документальной проверки этой версии и была произведена тайная эксгумация тела Чиприани…
Что касается Форшвуда, то он решил расширить диапазон своих исследований, подвергнув пряди волос Наполеона еще более сложному анализу. Важно было установить, какими дозами мышьяк попадал в организм Бонапарта.
Если яд попадал в организм отмеренными дозами, через равномерные промежутки времени (что говорило о преднамеренном отравлении), то ученые должны были получить графическую диаграмму пиков и спадов.
Человеческие волосы растут со скоростью 0,35 миллиметра в день, или около 1,5 сантиметра в месяц. Представляется возможность рассчитать время, разделяющее пики диаграммы, то есть моменты получения наибольших порций яда. В том случае, если волосы были обриты под корень и известна дата этого события, то сегментный анализ с точностью до одного дня позволил бы определить дату абсорбции (поглощения одного вещества другим), то есть поглощения дозы яда.
Благодаря этой методике, разработанной Смитом, Форшвуд получил фактическое доказательство того, как был убит Наполеон, и раскрыл тайну его смерти.
Из старинной шкатулки родственники Луи Маршана извлекли шелковистую прядь волос Наполеона, которая была сбрита в первой час кончины императора 5 мая 1821 года, когда под шум неистовой бури, разразившейся на острове, Антомарки снимал посмертную маску… Взяв эту дату за начало шкалы отсчета, удалось привязать ее к датам календаря и сопоставить их с дневниками Маршана и Гурго, в которых дается описание болезни в последние месяцы жизни Наполеона.
Затем были подвергнуты анализу пряди волос, подаренной Бетси Балькомб. Она была срезана 16 марта 1818 года, равнялась 18 сантиметрам и заключала информацию почти за 12 месяцев.
Когда диаграмма содержания мышьяка была готова, то оказалось, что Наполеон весьма ощутимые дозы яда получал от убийцы, графа Монтолона, с начала октября 1817 года по 1 ноября, затем 11,16,30 декабря, с 26 по 29 января, с 26 по 27 февраля 1818 года и перед самым отъездом Бетси – 13 марта.
Пиренейская дикарка
На страницах старых газет порой можно встретить странные истории. Вот одна из них, ей уже почти два века. Она опубликована в «Журналь де л’Ампир» 17 января 1814 года за подписью супрефекта округа Фуа господина Баскля де Лагреза. И хотя с тех пор наши деды и отцы, да и мы сами были свидетелями многих удивительных событий, эта история остается необычайно интересной и заслуживает быть извлеченной на свет со старых, пыльных страниц. Речь в ней идет о событиях, произошедших в Пиренеях, в той части департамента Арьеж, которая образовывала в то время графство Фуа, страну отвесных скал и бездонных пропастей, над которыми возвышается всеми своими 3000 метрами величественный Монкальм. Однажды – дата точно не определена, но не ранее лета 1807 года – охотники заметили среди неприступных скал совершенно обнаженную женщину. Она стояла на одной из вершин на краю обрыва и, казалось, что-то внимательно, без малейшего страха, рассматривала в глубине пропасти, над которой склонилась, будто готовая броситься вниз. Хотя до нее было довольно далеко, удалось рассмотреть, что она была высока и худа, кожа ее была загорелой и длинные волосы покрывали плечи и спину.
Охотники попытались приблизиться. Увидев людей, она испустила крик ужаса и бросилась бежать, с поразительной ловкостью прыгая по нагромождению неустойчивых, шатающихся камней. Она передвигалась по отвесным склонам с такой же легкостью, с какой светская дама бегает по посыпанным песком дорожкам парка. Пришлось отказаться от преследования. Охотники вернулись в Сюк, довольно большую деревню в полулье от городка Вик-Дессос, административного центра этого живописного кантона. Они, конечно, не стали делать секрета из необычной встречи. Менее чем через час все обитатели деревни уже знали, что в окрестных горах появилось удивительное существо – полуженщина, полуобезьяна. Самые отважные решили немедленно устроить облаву, и уже перед рассветом они сидели в засаде за скалами вокруг места, где женщину видели накануне. С восходом солнца она появилась, не подозревая об опасности. Ее окружили, схватили, не обращая внимания на крики и сопротивление. Пришлось связать ей руки, чтобы завернуть ее в кусок ткани, который она, однако, успела превратить в лохмотья. Когда же она поняла, что ее собираются увести с собой, то забилась в отчаянных конвульсиях, испуская яростное рычание. Окружающим показалось, что среди рыданий и воплей они различили угрозы, произнесенные на французском языке. Убежденные теперь, что пойманное ими существо не животное, а женщина и их соотечественница, они доставили ее, не без сопротивления с ее стороны, в дом местного священника.
Кюре встретил эту отбившуюся от божьего стада овцу ласково и мягко. Обратился к ней с утешающей и успокаивающей речью. Нельзя было понять, поняла ли хоть слово дикая пленница из этой сочувственной речи, но вид сутаны пробудил, видно, в ее помутившемся мозгу какие-то далекие воспоминания. Бедная женщина внезапно успокоилась. Она опустила голову и, кажется, погрузилась в горестные раздумья. Она плакала и шевелила губами, как будто произнося молитву. Возможно, она вспомнила исчезнувшего мужа: некоторые из присутствовавших утверждали, что услышали обрывок фразы: «…что скажет мой муж?» Воспользовавшись этим моментом просветления, начали задавать ей вопросы. Она не ответила ни на один. Предложили еду. Она от нее отказалась. Казалось, она потеряла интерес ко всему. Смущало то, что, несмотря на жалкую наготу тощего тела, грубую, обветренную кожу, спутанные волосы, эта несчастная, еще довольно молодая, не утратила благородного и полного достоинства вида. Ее изможденное лицо сохраняло остатки красоты и во взгляде, когда она смотрела на крестьян, собравшихся вокруг нее, угадывались надменность и пренебрежение.
Наступил вечер. Кюре решил, что необходимо дать пленнице отдохнуть. Он приготовил комнату с удобной кроватью, белье и еду, принял меры, чтобы несчастная не смогла поранить себя, и оставил ее одну, заперев дверь на два оборота ключа, чтобы исключить всякую возможность побега. Рано утром на следующий день он был уже на ногах. В доме стояла тишина: дикарка, вероятно, еще спала. Святой отец осторожно отпер дверь… Комната была пуста! На тропе, ведущей в горы, нашли разорванные платье и юбку, оставленные накануне около постели беглянки, это был след. Все местные охотники и пастухи бросились в погоню, состязаясь друг с другом в ловкости. Но все было напрасно.
Потом ее иногда видели издалека, собирающей траву на неприступных скалистых гребнях или бегущей по берегу вдоль озера – огромного пространства стоячей, загнивающей воды, полного лягушек, саламандр и пиявок. Она бросалась в воду с прибрежных камней и вылезала из воды с добычей, которую тут же, на ходу, съедала. Иной раз видели ее на вершине высокой скалы. Она стояла в горестном раздумье, похожая на статую, неподвижная, как камень под ее ногами.